Интервью с Робертом Сильверштейном для журнала “20th Century Guitar”

(РС – Роберт Сильверштейн, МО – Майк Олдфилд)

РС: Это Роберт Сильверштейн из журнала “20th Century Guitar”. Как вы поживаете сегодня?

РС: Давайте начнем. Надеюсь, мой телефон не сломается. Я использую одно из этих устройств Radio Shack.

МО: Правда? Качество связи не очень хорошее, но я вас слышу.

РС: Очень рад пообщаться с вами! Я ваш большой фанат. Мы даже одного возраста.

МО: А, ну тогда вы знаете, каково мне сейчас! (смеется) Вам тоже скоро пятьдесят?

РС: Недавно исполнилось 49, я на девять месяцев младше вас. Вы приближаетесь к новому рубежу!

МО: Да, к очередному. Все начинается с 30-ти, потом 40 – серьезный рубеж, а потом (о, боже мой) 50! Что это такое? Ничего не поделаешь, справимся и с этим!

РС: Я наслаждаюсь вашей музыкой уже 30 лет и хочу поговорить о вашем новом альбоме “Tubular Bells 2003”, но сначала хочу рассказать вам кое-что. Свое первое интервью я брал у человека, которого, я надеюсь, вы помните, это Пекка Похьола, с которым я встретился в Финляндии в концертном зале Сибелиуса, летом 1980 года.

РС: Возможно, вас это удивит, но я до сих пор считаю альбом “The Mathematician's Air Display”, который вы записали с Пеккой, при участии вашей сестры Салли, в далеком 1976, одним из самых влиятельных в музыкальном плане. В прошлом году я написал аннотацию для переиздания этого альбома, выпущенного в формате CD компанией Love Records (вышел в 2002 году, оригинальное финское название “Keesojen Lehto”).

РС: В интервью 1980 года Пекка сказал мне, что вы слышали его второй сольный альбом “B The Magpie”, были им очарованы и даже нашли в нем вдохновение.

МО: Это было очень давно. Я помню, как кто-то в Virgin сказал, что они ищут музыкантов, чтобы сотрудничать с ними, и они предложили того финского бас-гитариста по имени Пекка Похьола. Сначала он пришел встретиться со мной в Манор и принес мне черного финского хлеба и сыра, я никогда такого не пробовал. Это был очень необычный хлеб! Затем он записывал альбом и приходил с записями ко мне домой, и проводил по три-четыре часа в день, работая над альбомом, играл на гитаре, микшировал. Я думаю, большую часть он записал сам в Финляндии. Он принес мне пленки, а я только наложил одну запись на другую. Впоследствии, перед моим первым большим туром, это было в 1978 или 1979, я искал басиста, и он согласился поехать со мной в тур по Европе, Европейское турне. С нами тогда ездила очень большая компания, человек 60.

РС: Записи тех концертов потом вошли в двойной альбом “Exposed”?

МО: Да. Я помню, мне очень нравился трек, который мы записали вместе. Один был особенно удачным. Не могу вспомнить, как он назывался.

РС: Думаю, вы говорите о заглавном треке с альбома “The Mathematician's Air Display”?

МО: Да, возможно. Мне он особенно нравился. У меня в нем была отличная гитарная партия. Помню, в нем звучала последовательность аккордов с приятной басовой партией. Мы связали это все с гитарной мелодией, и получилось очень мило. Потом я потерял с ним связь. Последний раз мы виделись в 1979.

РС: Как раз тогда, когда я впервые брал у него интервью. К моему удивлению, ваши блестящие гитарные партии и ваше участие в его альбоме проложили путь к гитарному рок-звучанию, на котором потом сконцентрировался Пекка в своих сольных альбомах.

РС: А ваша сестра Салли тоже была прекрасна в том альбоме.

МО: Да! Как я мог забыть? Простите. Помню мелодию, а сам трек не помню.

РС: Она очень красиво пела, а потом вступает ваша гитара ближе к концу, и все заканчивается мощным крещендо!

МО: Вы знаете, чем сейчас занимается Пека Похьола?

РС: После 1979 года я основал свою звукозаписывающую компанию в Нью-Йорке, и мы выпустили четыре его альбома под лейблом Breakthru’ Records. Он записал еще один альбом пару лет назад. Он немного отличается, более пространственное звучание, но все же, отличный альбом. А что если снова попробовать вас связать?!

МО: Память может меня подводить, но Пьер Мерлен случайно не работал над тем треком?

РС: Пьер Мерлен сыграл потрясающую партию ударных в треке “The Mathematician's Air Display”.

РС: А вы еще принимали участие как звукоинженер.

РС: Тот альбом, который вы записали с Пеккой, действительно изменил всю мою жизнь.

РС: Хочу перейти к следующей теме. Оглянемся на ранние годы вашего творчества, вспомним тех, с кем вы работали тогда. Это же просто список талантливейших музыкантов, таких как Роберт Уайатт, группа Hatfield & The North и группа Gong. Это потрясающе. Большинство из них (Роберт Уайатт, Фред Фрит, Стив Хиллидж) были вашими друзьями.

МО: Конечно, я помню Роберта Уайатта. Я был бас-гитаристом в группе Kevin Ayers And The Whole World, и он тоже играл с нами примерно полгода или около того. Мы с ним были ритм-группой, я на басу, он на барабанах. И это был просто великолепный опыт. Он прекрасно чувствовал музыку. Иногда у него «отказывали тормоза», и он начинал играть так, что ударные выходили на первый план, а я вынужден был держать ритм, чтобы песня продолжалась, и ждал, когда он снова присоединится к ритму, а он это делал очень красиво, гармонично вливался в ритм. Это было совершенно непредсказуемо, он был великолепным барабанщиком.

РС: Я обожаю Soft Machine, особенно альбом “Volume Two”…

МО: Был один красивый фильм, не знаю, видели ли вы его в Нью-Йорке. Это французский фильм. О миграции гусей. Он называется “Le Peuple De Immigranteur”, в нем звучит музыка Роберта Уайатта. Очень, очень красивый фильм. В прошлом году вышел во Франции.

РС: С Virgin работало много потрясающих людей. Саймон Дрейпер помогал Ричарду Брэнсону находить великих музыкантов для лейбла. Вы можете что-нибудь рассказать о Саймоне?

МО: Именно Саймон Дрейпер дал мне возможность начать мой творческий путь. Он был партнером Ричарда, вместе с другим парнем по имени Ник Пауэлл, в самом начале их карьеры. И именно Саймон сказал «ладно, давайте дадим шанс этому парню, Олдфилду». В те времена он очень помогал мне. С тех пор как Virgin был продана EMI, я ничего не слышал о нем, и не знаю, чем он сейчас занимается. Он фактически был боссом в компании Virgin, в то время как Ричард больше занимался связями с общественностью. Саймон работал непосредственно с музыкантами, и имел отношение к музыке.

РС: Я не хочу слишком много говорить о Virgin Records, но когда я начинаю думать об этом, то понимаю, что без “Tubular Bells” у нас никогда бы не было музыки Пекки Похьолы.

МО: Точно. Если бы “Tubular Bells” не имел успеха, они бы все это пропустили и сразу перешли к панк-музыке! (смеется).

РС: Только представьте, это изменило бы всю мою карьеру.

РС: После творческого всплеска в конце 70-х, в то время, как ваша музыка становилась все интереснее, лейбл Virgin Records наоборот становился все менее привлекательным.

МО: Очень приятно, что вы это сказали, спасибо.

РС: Ваша версия песни Джерри Лордана “Wonderful Land” с альбома “QE2”, которую я услышал впервые в июне 1981 года, познакомила меня с музыкой группы The Shadows.

МО: О, The Shadows! Я всегда говорил, что единственный гитарист, которого я когда-либо хотел встретить в своей жизни, это Хэнк Марвин. И однажды этот день настал!

РС: Я жил в Швеции в 1981. Я был там несколько раз, в 79-ом и 80-ом, а в апреле 1981 я переехал туда. Я был совершенно подавлен убийством Леннона 8 декабря. Я тогда только переехал в новую квартиру, через несколько корпусов от «Дакоты», рядом с Центром Линкольна, где моя семья держала ресторан, и я читал, что вы приехали в Нью-Йорк в тот самый день, когда он был убит.

МО: Да, это было совпадение. Это была моя первая или вторая поездка. Я нанял несколько сессионных музыкантов, и мы работали над альбомом, который впоследствии был назван “Platinum”. Я тут просматривал ваш сайт tcguitar.com, и узнал на нем две мои гитары. Деревянный Telecaster, который я в основном использовал в альбоме “Tubular Bells”. У меня есть старый Telecaster Марка Болана. И розовый Stratocaster, на котором я очень много играл. Забавно, что здесь две мои самые любимые гитары.

РС: Гитарист Бо Хэнсон рассказал мне о Хэнке Марвине в Стокгольме весной 1981 года, а потом его друг Стиг Виг из поп-группы Dag Vag поставил мне “QE2”, и я услышал вашу версию “Wonderful Land”. И я сказал «что это было?»

МО: Кстати, по какой-то причине это стало большим хитом в Австралии. Я не знаю, почему! (смеется)

МО: Да, в Австралии он понравился. Особенно моя версия “Wonderful Land”.

РС: Позднее я услышал версию этой песни группы The Shadows, и почувствовал такую ностальгию. В тот момент я открыл для себя The Shadows. Я всегда хотел поблагодарить вас за то, что вы создали такую невероятно красивую версию “Wonderful Land”. Та песня практически спасла мою жизнь в 1981. Что заставило вас сделать кавер на “Wonderful Land” в 1980?

МО: Хм, по-моему, это была идея Саймона Дрейпера! Я продумывал выбор треков для альбома и спросил его, нет ли у него каких-нибудь идей. А он ответил «почему бы тебе не попробовать сделать кавер на эту песню».

РС: Я думаю, The Shadows оказали на вас большое влияние…

МО: Я был совсем юным. 10, 11, 12 лет… я увидел Хэнка Марвина и подумал «О, боже, я хочу быть как он!» (смеется) Но я был не таким высоким и стройным и не носил очки, а гитара у меня была.

РС: После того, как был убит Кеннеди, страну охватила битломания. И мы никогда не слышали здесь о группе “The Shadows”.

РС: Я думаю, первый альбом из Англии в стиле инструментальный рок, который оказал влияние здесь, в Америке, был “Tubular Bells”.

РС: Что вы думаете о кавере, который сделали The Shadows на ваш хит 1983 года “Moonlight Shadow”? (примечание – на самом деле, это даже стало названием одного из их следующих альбомов).

МО: О, мне он очень понравился! Я иногда слышу его до сих пор, в ресторанах. У них есть замечательный сборник “Moonlight Shadows”. Действительно, отличный кавер.

РС: Вы когда-нибудь говорили о нем с Хэнком? Или о кавере на “Wonderful Land”?

МО: Да, я встретил их как-то раз в театре. Мы оказались на одном и том же представлении. Я встретил Брюса, я имею в виду Брюса Уэлча. И Хэнк Марвин сказал, что они сделали кавер. И я ответил «я знаю, я слышал его, очень хороший кавер».

РС: Я знаю, что Хэнк живет в Австралии сейчас.

РС: Итак, сейчас 30-ая годовщина альбома “Tubular Bells”.

РС: Первая версия “Tubular Bells” вышла 30 лет назад, 25 мая 1973. Не могу дождаться, когда я услышу вашу новую версию “Tubular Bells”, так называемую “Tubular Bells 2003”, которая выходит в следующем месяце. Warner Music в Испании выпускает его?

МО: Да. Я бы хотел, чтобы это сделала Virgin, но сейчас в Virgin нет Саймона Дрейпера, нет Ричарда Брэнсона. Там работают совершенно другие люди, и Virgin теперь часть EMI. Кроме того, в Испании я популярен, и мне очень нравятся люди, живущие в Испании. Это звукозаписывающая компания, прочно стоящая на земле. Там работают очень вежливые и милые люди. Они хорошо знают свое дело, поэтому я отправился прямо к ним. Работать с ними было огромным удовольствием. Знаете, сейчас в музыкальном бизнесе есть неприятные моменты из-за таких вещей, как интернет. Люди приходят и уходят слишком быстро. Только начинаешь узнавать кого-то, и вдруг через полгода он уже пропадает. Мне очень нравится работать с испанцами. А вообще, вы знаете, Европа сейчас как единая страна, и не важно, из какой вы части Европы. А английская музыкальная индустрия сейчас выглядит немного смешно из-за огромного количества поп-групп, которые будто штампуются каждый день.

РС: Вы описываете создание “Tubular Bells 2003” как «самый легкий проект, которым я когда-либо занимался».

РС: И вы говорили: «Я намеренно не тороплюсь, потому что у меня есть только один шанс сделать это идеально».

МО: Да, я не хотел заканчивать работу! И сейчас я немного расстроен тем, что все закончилось. У меня, похоже, «пост-альбомная» депрессия (смеется).

РС: Я слышал, что помимо музыки у вас появилось еще одно хобби: радиоуправляемые вертолеты. Это действительно так?

МО: В детстве я запускал модели самолетов с отцом, потом сам немного летал на вертолетах. Но для меня это всегда было стрессом, так как я боюсь высоты. Я пытался найти себе хобби. Думал, чем бы мне заняться. И начал заниматься радиоуправляемыми моделями вертолетов. Я сейчас строю самый маленький реактивный двигатель, настоящий двигатель. Размером он, примерно, с маленькую собачку (смеется). Эти двигатели – совсем не игрушки, они очень сложные. У них есть микро-компьютеры, они работают на реактивном топливе, когда запускаешь их, нужно обязательно надевать наушники. Они небольшие, полетать в таких аппаратах не получится, но можно посадить туда свою собаку и запустить ее в полет, или что-то вроде того (смеется).

РС: Джон Клиз был церемонийместером в альбоме “Tubular Bells 2003”, да?

МО: Да, мы сделали это, пока говорили с ним по телефону. Он был в Санта-Барбаре в то время. Он просто замечательный человек. Он истинный англичанин, порядочный, вежливый, и все такое. Очень приятно работать с ним. Мы записали разные версии его слов, объявлений о вступлении инструментов. А потом редактировали и отбирали вместе с ним. Это было здорово. Я хочу сказать, что мало кто смог бы заменить Вивиана Стэншолла, но Джону Клизу это удалось.

РС: Вы сказали: «Я знал, что “Tubular Bells” идеально соответствует потрясающим возможностям сегодняшних технологий звукозаписи».

РС: Как именно новые технологии отразились в этой записи?

МО: Два момента. Первое – это цифровая запись. Я могу сыграть десять разных вариантов гитарной партии, а потом вырезать и вставлять самые удачные моменты. А второе – это микширование. Было очень трудно микшировать первую версию “Tubular Bells”, потому что не было автоматики. А теперь я загружаю все в компьютер, и он помнит все до мельчайших подробностей. Это особенно необходимо для записи версии 5.1, которая скоро выйдет. Через пару месяцев выйдет DVD-версия. И это действительно нечто. Звучание в этой версии очень объемное. Так как это инструментальная вещь, не обязательно выводить вокал на передний план. Поэтому вначале создается впечатление, будто инструменты медленно вращаются вокруг вас, как на карусели, а в композиции “Hornpipe” они исполняют такой задорный шотландский танец, что все это звучит действительно потрясающе.

МО: Там подборка из версии 5.1, пробы. Еще на видео есть сингловая версия одного из треков. А также история создания, которую рассказывают звукоинженеры. Ну и прочее…

РС: И я слышал, что выходит новый сборник из четырех дисков, под названием “The Complete Tubular Bells Collections”, в который войдет “Tubular Bells 2003”, а также “Tubular Bells II и III”.

РС: Что ж, похоже, 2003 год станет годом «колоколов»!

РС: Альбом “Tubular Bells 2003” состоит из 17-ти треков?

МО: Да, это только из-за формата. Люди не могут перематывать запись, это же компакт-диск, вы не можете просто поднять и поставить куда-то иглу проигрывателя. Поэтому я разбил альбом на секции. И внутри треков сделал отдельные секции, просто чтобы облегчить процесс мастеринга. Я нарочно не давал секциям звучных названий, как в “Tubular Bells II”, например “Moonshine”. Это были рабочие названия. Так я называл треки для наших звукоинженеров. Например, «ладно, я хотел бы немного поработать над “Russian” сейчас». И мы обращались к нужному файлу. Так что, все это было сделано для удобства, чтобы люди легко могли найти нужную часть. В этом нет ничего сверхъестественного.

РС: Какие идеи у вас были в 1973, которые вы не смогли воплотить в оригинальном альбоме “Tubular Bells”?

МО: Нет, я не планировал добавлять треки. Я сделал новую версию не для того, чтобы воплотить идеи. Просто иногда мне хочется послушать все до конца, а иногда какую-то отдельную часть. С новым CD это проще сделать.

РС: Когда вы записывали новый альбом “Tubular Bells 2003”, вам удалось вернуться в то состояние, в котором пребывал ваш разум в 1973?

МО: Нет, и я счастлив, что этого не произошло (смеется). Тогда я был в ужасном состоянии. Теперь моя жизнь намного спокойнее.

РС: Состоятся ли какие-то мероприятия в честь премьеры “Tubular Bells 2003”?

МО: Да, мы планируем организовать серию таких мероприятий в Европе. В Англии мы собираемся устроить прием в студии Abbey Road. В США пока ничего не планируется, хотя, я с радостью приехал бы туда. Не знаю, были ли вы на том концерте… когда это было? Кажется, 1992 год, в Нью-Йорке?

РС: Да, я был там. Это было в Карнеги-холле (в начале марта 1993 года).

МО: Это было прекрасно. Один из моих любимейших концертов! Обожаю его.

МО: Да, просто фантастика. Я бы с радостью повторил это, но в последние годы в США поутих интерес к подобным вещам.

РС: И я не знаю. Это довольно пугающая ситуация. Вспоминается песня группы King Crimson “21st Century Schizoid Man”.

МО: Да, то, о чем они пели, стало правдой, не так ли?

РС: Было бы здорово снова увидеть вас в Нью-Йорке с новыми концертами!

МО: У меня здесь была отличная поддержка. Я забыл имя того человека. Он был ди-джеем на одной из нью-йоркских радиостанций. Пожилой джентльмен. Очень милый. Он все еще работает?

РС: Он был первым ди-джеем на радио. Я помню, как он начинал в 1968.

МО: Он еще работает? Или уже ушел на заслуженный отдых?

МО: Да, Скотт Муни… тот самый человек. Очень приятный.

РС: Итак, вы собираетесь торжественно представить “Tubular Bells 2003” в Европе?

МО: Да, но это будет простая презентация. Мы найдем лучшую аппаратуру с акустической системой 5.1, воспроизведем, просто поздороваемся и дадим несколько интервью. Вот такого рода вещи.

РС: Концерт “Millennium Bell”, который, наконец, выходит в США на DVD, при участии Image Entertainment, абсолютно потрясающий.

РС: Я был потрясен масштабностью того концерта. У нас в Нью-Йорке такого больше не происходит.

МО: У вас же были похожие концерты не так давно в Центральном парке, разве нет?

РС: Да, иногда здесь происходят интересные события, но в последнее время все реже и реже… Вы отзывались об альбоме “Millennium Bell” как об одной из удачных ваших работ. Но я думаю, что концертная версия превзошла сам альбом. Мне кажется, что концерт был кульминаций всей вашей работы с материалом “Millennium Bell”. Все эти фейерверки и прочее.

РС: Так оркестр и хор – это все были русские музыканты?

МО: Да, я не мог поверить, когда встретил их. Женщины в странных конусообразных платьях. Самое приятное, что все они называли меня «маэстро». Это звучало так уважительно. Мне очень нравилось.

РС: Вы говорили, что немцы попросили вас провести концерт в Берлине?

МО: Нет, они хотели, чтобы Дэвид Боуи приехал к ним с концертом. А у меня был тот же самый концертный агент, что и у Боуи. Он не хотел давать концертов на Миллениум, поэтому предложили мне. А я почти закончил тогда свой альбом “Millennium Bell”, поэтому я согласился. Мы работали вместе, чтобы сделать настоящее шоу. Пришли организаторы концерта. Очень талантливые, очень интересные люди. Они все были в черной кожаной одежде, в темных очках, с бледными лицами. Выглядели просто как «Семейка Аддамс»! (смеется) У всех были крошечные мобильнички. Они всегда говорили по-немецки между собой. Помню, как режиссер по свету говорил: «Музыка должна быть монументальной!» Он очень эмоционально говорил, размахивая руками. Потом я сделал для него специальный музыкальный материал для светового шоу, в том отрывке звучала музыка Бетховена и прочие вещи.

РС: Еще был инструментальный трек “Art In Heaven”, он тоже вошел в DVD-версию концерта “Millennium Bell”?

РС: Какую невероятную работу вы проделали! Я был просто шокирован тем, как вы сыграли музыку Бетховена в конце. Вау!

МО: (улыбается) Это был последний концерт, который я дал. Не думаю, что я способен на что-то более серьезное и впечатляющее, чем тот концерт. Он был действительно… фантастическим. Я могу еще кое-какую деталь рассказать об этом концерте. Вначале мы были вынуждены сделать паузу, чтобы рассчитать время концерта до полуночи. Итак, вся группа и оркестр находились на сцене и ждали, а я тоже ждал и прохаживался между камерами, прогуливался мимо охраны. Я сел и решил сделать себе самокрутку, ну, вы знаете, просто табак. Я сел на стул, который стоял в середине сцены и скрутил сигарету. И вдруг сто тысяч человек начали улюлюкать и кричать! Думаю, они решили, что я скручиваю себе косяк с марихуаной или что-то вроде того! (смеется) Но это был просто обычный табак. И тогда я подумал, если я могу сорвать овации, просто скручивая сигарету, то каким же потрясающим должен быть сам концерт!

РС: После просмотра DVD “Millennium Bell” я заинтересовался Мириам Стокли, она прекрасная певица.

МО: Да. В тот вечер мы услышали очень хорошую версию “Moonlight Shadow”.

РС: Мне очень понравился ее новый альбом, записанный на лейбле Narada.

РС: Альбом “Tr3s Lunas” выпущен Warner Music в 2002 в Испании, но он так и не вышел здесь.

МО: Да? Ну, я надеюсь, что “Tubular Bells 2003” все-таки выйдет в США. Вы не знаете, планируется ли релиз в Штатах? (примечание – по данным на момент интервью, Warner Bros. в Испании договорились о релизе “Tubular Bells 2003” в августе 2003 в США на лейбле Rhino Records).

РС: Скажите, кому позвонить, и я сделаю все, что в моих силах.

РС: Полагаю, в их офис в Лос-Анджелесе. Я знаю несколько человек оттуда. Например, Билл Бентли. Те, кто работал там с самого начала, Лени Уоронкер, Мо Остин, уже ушли.

МО: А кто делал рекламу в Лос-Анджелесе? Такой невысокий человек, всегда носил галстук-бабочку? Вы знаете, о ком я?

РС: Нет, теперь он занимается своей звукозаписывающей компанией. Он раскручивает блюзовых музыкантов на своем лейбле.

МО: Ясно, а я его хорошо помню. Очень приятный парень.

РС: Что касается альбома “Tr3s Lunas”, вы упоминали, что слышали на Ибице записи сэмплов вашей музыки в стиле чилаут, и это побудило вас записать свой собственный чилаут-альбом, которым и стал “Tr3s Lunas”.

МО: Да, я слышал много сэмплов из альбома “Tubular Bells”. Рэпер Айс-Ти (Ice-T) их использовал, а также Джанет Джексон. Такая музыка отлично подходит для рэпа, сэмпл повторяется снова и снова, и на его фоне можно читать рэп… такого рода вещи. Вы знаете, что в трейлере к новому фильму «Изгоняющий дьявола» собираются использовать музыку из “Tubular Bells”? Снимается приквел того фильма.

МО: Да, он выходит в июне. И в трейлере будет звучать “Tubular Bells”.

РС: Этот фильм до сих пор пугает меня. Не могу его смотреть, а то буду плохо спать ночью. Трек “Thou Art In Heaven” из альбома “Tr3s Lunas” по стилю больше напоминает “The Millennium Bell”.

МО: Ту композицию я написал, когда работал над проектом концерта “Art In Heaven”. Я ее задумывал как музыку для светового шоу, которое состоялось после полуночи, вы, наверное, помните то зрелищное представление. Вот для него и был написан тот трек. В альбомной версии не звучит музыка Бетховена в конце.

МО: Я пока не знаю, каким будет следующий альбом. Попробую сделать что-то вроде “Tubular Bells”. Я многому научился, работая с тем альбомом и переделывая его. Например, как сочетать композиции такого рода с современными технологиями. А еще у меня довольно давно есть идея сделать что-то экспериментальное, используя микрохроматику (род интервальной системы, содержащий микроинтервалы — четвертитоны, трететоны, шестинатоны и др. – прим. переводчика), модуляцию звука. То есть, использовать не 13 нот, а все звуки, которые находятся между нотами. Они, возможно, будут звучать не очень гармонично, но мне хотелось бы поэкспериментировать с этим. Также я работаю над моим проектом виртуальной реальности, под названием MusicVR. Сейчас я работаю над TubeWorld, это что-то вроде компьютерной игры, симулятор полета с трехмерной графикой. Все это можно найти на сайте mikeoldfield.com. Можно скачать демо-версию. Вот такими вещами сейчас занимаюсь, и еще я должен закончить свой вертолет! (смеется) Так что, на какое-то время я буду занят.

РС: Не могли бы вы рассказать, как Джордж Харрисон повлиял на вас и на вашу манеру игры на гитаре?

МО: У него была такая песня “All Things Must Pass” («Все проходит»). У меня был очень тяжелый период во времена “Tubular Bells”, и в той песне я нашел поддержку, как будто в ней говорилось, что все еще будет хорошо. А также я помню его классические соло на гитаре, например как в “Something”. Это потеря… большая потеря. Он был очень талантливым человеком.

РС: Говоря о Джордже Харрисоне, я слышал, что планируется трибьют-концерт памяти Джорджа Харрисона 29 ноября в Лос-Анджелесе. Майк Пиндер из The Moody Blues тоже хотел сыграть на концерте. Было бы здорово, если бы вы присоединились к ним!

МО: Я давно зарекся работать с другими музыкантами. Мне никогда не удавалось нормальное сотрудничество. По-моему, мое последнее сотрудничество как раз и было с Пеккой Похьолой.

РС: Я еще я хотел бы узнать, есть ли у вас какие-то архивные видеозаписи BBC или неизданные концертные записи?

МО: Забавно, что вы об этом спросили, потому что как раз недавно кто-то нашел запись самого первого концерта “Tubular Bells” 1973 года. Запись сделана BBC TV. Скоро должен выйти новый DVD с концертными записями, и были разговоры о том, чтобы включить в него видео того первого концерта. А также в этот диск войдут фрагменты концерта в Эдинбургском замке, и концерта “Tubular Bells III”, который состоялся в центре Лондона, почти в саду премьер-министра. Так что, возможно, кое-что мы увидим из того концерта, а еще у меня есть демо-версии “Tubular Bells”, и я подумываю выложить их где-то.

РС: Это было бы здорово. Так же сейчас делает Тодд Рандгрен, появляются его старые архивные видеозаписи. Это очень интересно, вы прошли через столько музыкальных стилей, были разные этапы в вашем творчестве. Я видел, как вы выступали в Стокгольме в 1981.

РС: Да, это был концерт на открытой площадке сразу после выхода “QE2”.

МО: А, это было в… я не знаю, как они это называют… что-то вроде парка развлечений. Хороший был концерт, я помню его.

РС: А еще я вас видел на Манхеттене в 1982 после выхода “Five Miles Out”.

МО: Мы играли еще в одном месте под названием My Father’s House.

МО: Да, My Father’s Place. И в Театре Риц мы точно играли.

РС: Этого театра уже нет. Можно ли провести параллель между великими шедеврами классической музыки и музыкой, которую вы написали за годы вашего творчества? Я думаю, если люди услышат вашу музыку лет через пятьдесят или сто, они, вероятно, подумают, что вы – Моцарт или Бетховен 20-го века.

МО: Очень приятно это слышать. Знаете, какое самое большое мое желание? Я бы хотел, чтобы как можно больше людей писали совершенно новую музыку, а не пытались бы угодить толпе или быть модными и крутыми. Я хотел бы, чтобы появлялись люди, которые захотят выйти на сцену с чем-то действительно новым, отличным от того, что уже существует, но используя свои музыкальные таланты, а не новые технологии, имидж, образы, прически, макияж и прочую ерунду. В танцевальной музыке появляется много нового… я знаю, что они берут частично музыку других исполнителей и добавляют что-то своего, но я бы хотел, чтобы как можно больше людей говорили «я собираюсь сделать то, что мне нравится, черт возьми. И меня не волнует, понравится это кому-то или нет, потому что это та музыка, которую я хочу писать». Вот такое отношение было бы замечательным.

РС: Какие гитары вы больше использовали в вашем новом альбоме “TB2003”?

МО: На обложке альбома приведен полный список, с указанием модели и года выпуска.

РС: Я помню, вы рассказывали о белом Telecaster 1966 года, который принадлежал Марку Болану.

МО: Да, а еще у меня есть розовый Stratocaster 1962 года. Я часто использую гитары PRS (Paul Reed Smith) для сложных моментов. И испанские гитары, у меня два «рамиреса» из Мадрида. Это лучшие классические гитары. Использую фламенко-гитары и обычные классические. У меня целая коллекция бас-гитар, есть четырехструнные и пятиструнные. Еще есть моя любимая старая гитара Martin – настоящий антиквариат 50-х годов, Martin D.

РС: Я слышал, что у вас есть L6-S, гитара из “Abbey Road”?

МО: L6-S? Что это? А, Гибсон! Это одна из вещей, которые висят на стене, на них не играют. Знаете, с тех пор как я стал использовать PRS, мне очень понравилось их звучание, и я продолжаю на них играть. Кроме того, у некоторых есть возможность соединения непосредственно с гитарной системой Roland, VG8. Таким образом, я могу конвертировать в MIDI и контролировать прочие процессы.

РС: Звук, который вам удается извлекать из гитары, настолько совершенен, что кажется божественным.

МО: «Фендеры»? Да, у меня две оригинальные гитары. Этот Telecaster, о котором я уже говорил вам, и который я чаще всего использую в процессе записи. И красивый старый розовый Stratocaster, у которого особый звук, ни одна гитара так не звучит. Он подключается к звуковоспроизводящей системе, которую я когда-то взял в студии Манор. Здесь есть шумоподавитель и прочие эффекты. У этой гитары такой чистый звук, с небольшой хрипотцой, у нее есть свой собственный характер, я часто играю на ней.

РС: Какие струны вы используете? У вас есть особые предпочтения?

МО: Раньше были. А сейчас… надо заглянуть в коробку со струнами (смеется). Знаете, раньше я был очень привередлив в выборе струн. Использовал только Fender. Честно говоря, раньше я более фанатично относился к своим гитарам. Но годы идут, я не часто теперь играю в свое свободное время. Не сижу и не практикуюсь. Если мне нужно сыграть что-то, когда я записываю трек, я просто беру гитару и играю. Я обожаю свои гитары, и у меня есть несколько прекрасных. Но сейчас я уже отношусь не так трепетно, как раньше. У меня есть техник. Когда я начинаю какой-то проект, он приходит и проводит целый день, настраивая гитары и натягивая струны, чтобы добиться прекрасного звучания, которое должно оставаться неизменным на протяжении записи всего альбома.

РС: Значит, вы бы не назвали себя коллекционером гитар?

МО: Ну, я не коллекционер в прямом смысле слова, но если вы посмотрите на мои гитары, то вполне можно сказать, что у меня неплохая коллекция. Но я использую каждую из них. Это не предметы коллекционирования, это мои рабочие инструменты. Я их люблю, и все они прекрасны, но они здесь не потому, что я хотел, чтобы у меня была именно такая модель. Я приобретал их, потому что пробовал играть, и именно эти инструменты давали звук, который позволил бы мне выразить правильным образом все, что я хочу. У каждой гитары свой характер. Каждая из них в чем-то хороша, а для чего-то, наоборот, совсем не подходит.

РС: И последнее. Вы сказали: «Я согласен с мыслью о том, что все, что происходит с вами, идеально подходит именно вам, даже если вы не можете своевременно оценить это. И если вы принимаете происходящее, вместо того, чтобы сопротивляться ему, вы на верном пути к мирной жизни». Какими еще мудрыми мыслями вы могли бы поделиться с читателями?

МО: Полагаю, я согласен с этим. Должно быть, я сказал это очень давно. Спасибо, что напомнили мне! (смеется) Мне это нравится! Я действительно так сказал? Что ж, могу согласиться с этими словами. Я сейчас учусь относиться ко всему немного проще, не так беспокоиться о разных вещах. Я всегда работал над разными грандиозными проектами, всю мою жизнь. А теперь хочу попытаться не делать этого. Просто радоваться жизни, ну, я не знаю… совершать прогулки, сидеть на пляже, выгуливать свою собаку. Видите, все это очень простые вещи. Полагаю, это можно назвать «частичным выходом на пенсию», если угодно. Я хочу чувствовать удовлетворение то того, что я сделал, что у меня есть, от того, какой я, и не пытаться так много бороться. Это мечты… Я работаю над этим.

РС: Похоже, вы на правильном пути. Вы создали столько замечательной музыки за все эти годы, это просто фантастическое наследие. 49 лет… это прекрасно.

Дмитрий Шипов 2022-09-13 19:25:01

Спасибо огромное ! Очень интересно !!!

[Ответить]